Maktub

[Гензель (честь имею)]

Название: Maktub
Пейринг: КамеДа, РеДа, АКаме
Автор: Честь имею
Бета: der Himmel
Жанр: АУ, ООС
Рейтинг: G
Disclaimer: в налоговом кодексе написано все, что я должен. Все что не должен - в уголовном. Все, что могу - в гражданском. Джонни-сан, так как насчет договора по перепродаже паспортов Ваших подопечных?
Описание: Гоби - великая пустыня, впервые описана Марком Пола. До сих пор является не разгаданной до конца. Гоби - холодная пустыня, темепература здесь может быстро меняться не только в течение года, но даже в течение 24 часов. (от -40 до +40 градусов). В переводе с монгольского Гоби значит – покрытая камнями равнина.
Именно здесь существует таинственный султанат Шамо, правит которым жестокий правитель. Шамо славится своими проводниками, но помощь можно получить лишь за соразмерную плату. А что отдадите Вы, чтобы пройти по Великому шелковому пути, по пустыне, которой правят духи?

Глава 5. Ночь первая Сказка первая.

Джин нерешительно оглянулся. Он остался стоять один в огромном зале, где все говорило о величии пустынных царей. Аканиши почти жалел об уходе купцов.
Молчание. Молчание. Молчание.
Разыгравшееся воображение заставляло острее воспринимать все, что он видел и слышал. Тишина казалась оглушающей. Стук собственного сердце разносился, казалось, по всей пустыне. А одежды было слишком мало, под взглядами троих мужчин ее словно бы не осталось совсем.
Аканиши не смел поднять глаз на повелителя Каменаши. Лишь робкое воспоминание о том, что он королевской крови, заставило его выпрямиться и взглянуть на султана.
Его безразличие обжигало, резало, словно тонкая кромка льда. В глазах таилась пустота, которую, как казалось Джину, Каменаши удерживал в себе усилием воли, в противном случае она бы погрузила весь мир в темноту. В вечную ночь.
Черноволосый мужчина, что носит имя Нишикидо Ре, как запомнил плененный юноша, смотрел на него с интересом. Жизнь текла в его пытливых глазах, поражая контрастом в сравнении с пустотой в глазах повелителя пустыни.
Рыжеволосый юноша смущал Джина больше всего. Он смотрел на пленника со страхом, с жалостью, с надеждой. Чувства сменялись на его лице быстрее, чем Аканиши дышал.
- Вы так и будете на меня смотреть? – не выдержал Джин. Он чувствовал, что его не раздевают глазами, нет, для этих людей он уже был обнажен, обнажен до нервов, воспоминаний, мыслей.
- Ты дерзок. Твое непослушание лишь навредит тебе, - Аканиши вспомнил холодные зимы своей родины, услышав голос Каменаши.
- Что может быть хуже? Я лишен родины, свободы, королевской чести. Терять мне нечего. А приобретать Вашу любовь или уважение - не в этом мой путь! – Джин не хотел признаваться себе, что боится этого странного человека.
- Ты настолько жалок? Если это так, то ты не стоишь времени, что я трачу на тебя. Уэда, ты позаботишься о нем сегодня.
- Да, мой господин, - склонил голову рыжеволосый.
- Нишикидо, тебе надлежит проводить наших гостей, Ханхая, надеюсь, будет благосклонна к вам. А теперь, оставьте все меня.
К Джину подошли двое стражников. Крепкие руки схватили его за плечи и повели в сторону Уэды. Тот кинул на Джина еще один испуганный взгляд и исчез в одном из множества коридоров дворца. Он ступал настолько тихо, что Аканиши совсем не слышал его шагов. Как и шагов стражников. Джину стало по-настоящему страшно. Мир словно становился иллюзией. Юноша не решался обернуться, боясь увидеть позади себя пустоту или что-то совершенно отличное от того, что они только что прошли.
- Это зал Потерянных шагов. Здесь всегда тихо, - нарушил молчание Уэда. Словно услышал мысли Джина, его желание понять происходящее.
Аканиши глубоко вздохнул, словно хотел что-то сказать, но не решился. Зал потерянных шагов наполнялся шорохами. Джину казалось, что он слышит чей-то шепот и робкий женский смех, грозный мужской окрик и снова тишина.
Недолгий путь показался пленнику почти бесконечным. Оказавшись возле богато украшенной арки, завешанной тяжелой тканью, стражники отпустили Джина, поклонились Уэде и неслышно исчезли. Замерев на минуту, Аканиши вслушивался в тишину, пытаясь услышать их шаги.
- Пойдем, - голос Татсуи нарушил хрупкую гармонию. Джин помотал головой. Словно пелена спала с его глаз. Вновь стал слышен шум Дворца, откуда-то доносилась нежная музыка.
Рыжеволосый приподнял полог, приглашая Джина войти внутрь.
Пленник в изумлении застыл на пороге огромной залы. Он словно попал в иной мир, в который раз за одно лишь путешествие солнца по небосводу.
Изящный фонтан дарил прохладу. Ступни утопали в пушистом ворсе ковра, снимая усталость с утомленных ног. Великолепие залы открывалось постепенно, позволяя глазам и усталому разуму привыкнуть к роскоши убранства.
- Татсуя, кто это? – голоса одалисок показались Джину пением райских птиц.
- Наш друг, - мягко ответил Уэда, за руку беря Аканиши и ведя за собой к пышно убранному дорогими тканями входу в следующий зал.
- Какой красивый!
- Не такой как ты, Татсуя, но тоже очень красивый!
- Теперь повелитель Каменаши выгонит нас, - зарыдали девушки, стоя на коленях и обнявшись. Подле них лежали забытые игрушки и раскрытая книга Уэды. Настроение одалисок менялось быстрее, чем таяло под полуденным солнцем пустыни облако на небосводе.
Татсуя разжал пальцы, отпуская руку Джина, и опустился на колени рядом с невольницами. Джин сделал несколько шагов в сторону выхода из залы, попытавшись воспользоваться неожиданной свободой.
- Не стоит. Ты пропадешь там, - негромкий голос Уэды остановил его. Аканиши широко раскрыл глаза – рыжеволосый гладил одалисок по волосам и даже не смотрел в его сторону, а ковер скрадывал шаги.
- Как…- Джин не закончил вопроса, как Татсуя дал ответ:
- Повелитель Каменаши хочет, чтобы ты оставался здесь и приказал мне заботиться о тебе. Не стоит нарушать просьб и приказов великого султана, - он хотел было подняться на ноги, но девушки удержали его.
- Не бросай нас, Татсуя! Нам страшно!
- Господин Каменаши добр и милость его велика. Он не бросит вас. Прекратите плакать, - Татсуя отстранил от себя Мэнэми и Акеми, затем каждую из них поцеловал в губы.
Джин схватил себя за правое запястье – в том месте, где его касались пальцы Уэды, рука болела и появились синяки.
- Что-то не так? – спросил его рыжеволосый юноша, поднимаясь на ноги.
- Ты – колдун? – спросил Джин. В его стране колдунов и магов боялись и почитали. Даже у его отца был личный шаман, предсказывающий судьбу.
- Нет, - глаза Уэды стали грустными. Казалось, что солнечные искры, заставляющие их светиться, потухли.
- Следуй за мной, - было сказано так, что нельзя не подчиниться. Джин понял, что пока ему не сбежать. Но про себя он решил, что обязательно попытается сделать это ночью.
Они прошли в купальню. Утомленное жарой и пустынным песком измученное тело расслабилось в прохладной благоухающей воде. Аканиши лениво пошевелил рукой, пытаясь поймать лепестки цветков.
- Так лучше? – низкий голос раздался совсем рядом. Тембр был приятен для слуха, постоянно меняющиеся интонации заставляли следовать за собой, подчиняться. Лишь в двух словах выражена гармония, свойственная пустынным жителям, отточенная жарой и сухим песком, изысканная, как ночная прохлада.
Уэда помог Джину вымыть голову. От прикосновений юноши по телу Аканиши бежали мурашки. Ему казалось, что вместе с песком и пылью, Татсуя отмывает его душу и память от всего ненужного. Воспоминания о доме, родителях, об их предательстве, становились прозрачнее, невесомее. Волшебство ли то было или желание самого Джина?
Джин легко подтянулся на руках и выбрался из купальни. Он рассматривал стоящего рядом с ним Уэду, держащего в руках белое шелковое полотно. Татсуя приблизился к Аканиши и неторопливыми движениями начал стирать капли воды, покрывающие тело пленника. Джин заворожено следил за размеренными движениями Уэды. Одеяние Татсуи местами намокло и липло к телу. Джин почувствовал странное чувство, рождающееся где-то в груди и мягко завладевающее всем телом.
- Татсуя, вот одежда, - одна из девушек – Джин не запомнил их имен и уже не был уверен, что слышал их – поклонилась, протянув Уэде аккуратно сложенную одежду.
Уэда помог облачиться Аканиши в шелковый халат с широкими рукавами. Ткань была украшена причудливым узором.
- Следуй за мной, - голос Татсуи казалось, звучал прямо в голове Джина.
- Татсуя! Тебе помочь переодеться? – вскочили на ноги одалиски.
- Не стоит. Позаботьтесь лучше о Джине. Я думаю, он голоден, - Уэда отказался от помощи девушек и скрылся в своих покоях.
Джин растерянно смотрел на невольниц. Одалиски не выглядели приветливыми. Аканиши не решался присесть рядом с ними. Внезапно Менэми отбросила в сторону кукол, придвинула ближе блюдо с фруктами.
- Чего бы тебе хотелось, Джин? – спросила она, играя маленьким серебряным ножичком. Акеми игриво поправила волосы и чарующе засмеялась.
- Не бойся нас. Раз Татсуя заботиться о тебе, то и нам придется. Ведь ты черный бриллиант в коллекции нашего Господина.
- Что значит – черный бриллиант? Меня уже так называли… - Джин осторожно опустился на колени, стыдливо запахивая халат, который норовил соскользнуть с плеч.
- Так тебя назвали. Это твое имя.
- Я все равно не понимаю…
- Так хочет Ханхая. Ее желания не понять простым смертным, - Джин вздрогнул. Татсуя передвигался бесшумно, даже шорох одежды был неслышен.
- Татсуя! Мы так и не узнали окончания сказки! Расскажи – девушки сразу потеряли интерес к Джину, ластясь к рыжеволосому.
- Хорошо, - Уэда раскрыл книгу.
- Подожди! Ты знаешь сказки? – Джин перебил Татсую. Тот недовольно посмотрел на пленника. Девушки зашипели, как разъяренные кошки.
- Не смей перебивать Татсую!
- Мы хотим узнать продолжение истории! Не мешай!
- Что именно ты хочешь узнать, Джин? – в голосе Уэды – жар и холод пустыни одновременно, милосердие оазиса и надменность песчаных барханов.
- Один из слуг купцов, что вели караван, рассказывал мне сказку о пустынных духах. Но не закончил. Я хочу знать конец, - желание узнать конец этого сказание заставило Джина наклониться вперед и схватить Татсую за тонкое запястье. Но под строгим взглядом он смутился и отпустил юношу.
- Это древняя легенда, рассказывающая о самых сокровенных тайнах Ханхаи. Ты уверен, что хочешь знать?
- Мы тоже хотим послушать, Татсуя, расскажи! Она такая интересная! И страшная, - присоединились к Аканиши в просьбе одалиски.
- Хорошо, - Уэда закрыл книгу. Акеми поднялась на ноги и погасила все светильники, оставив лишь один, который давал мало света.
По стенам блуждали тени. Джин поежился. Ему показалось, что в зале стало прохладно. Глаза Татсуи словно светились в темноте таинственным светом.
- Давно, настолько давно, что стерлись уже песчинки Великой Ханхаи и появились новые и не раз, и не два. И трижды уже сменялись звезды над нами. Так давно, что никто из живущих не помнит и не должен знать о том, что произошло. Кроме духов Пустыни и жителей Ханхаи, дабы не совершать тех же грехов, за что были наказаны, - начал рассказ Уэда. Его голос становился то тише, то громче. Он то растягивал слова, то начинал говорить быстрее, чем бьет вода из источника.
- Ханхая носила иное имя, давно забытое и запретное ныне. Называлось это место Белый остров. Богатые сады цвели возле глубоких озер. Невдалеке от Великого моря стоял Дворец султана, повелителя Белого острова, по красоте своей и богатству убранства несравнимый ни с одним из нынешних. Род султана шел от древней Богини, влюбившейся в смертного и отказавшейся от своего бессмертия и умений божественных, ради жизни среди простых людей. Но благодаря оставшейся у нее силе, край этот был благословенен, люди жили в достатке, мудрости. Жрецы Белого острова охраняли свитки с переданными знаниями Богов и служили им, прославляя и не давая божественным именам исчезнуть. Царили благоденствие, мир, созидание. Чужестранцы называли это место «Лучезарная земля».
Но люди прогневали Богов, ибо нарушили запреты Великих. Сын поднял руку на отца, отец предал сына. Дочери покидали отчий дом, чтобы жить во грехе…
- Ты про войны? – Джин осмелился прервать рассказчика. Он сделал это скорее не от непонимание, а от того, что хотел убедиться в том, что перед ним все еще живой человек. Татсуя, рассказывая, казалось, не дышал. Черты его лица заострились, словно рассказ отнимал у него много сил.
- Да… Знания, полученные от Богов, люди захотели использовать против самих Богов, чтобы царствовать на Земле и не подчиняться никому, - казалось, что Уэда даже не заметил, что его перебили.
- Разгневались Боги. Гневом их землю сначала выжгло пламенем, а потом сковало льдом. Над Лучезарной землей взошло вечное безжалостное Солнце. Пепел, лед, – все превратилось в песок.
Каждый день теперь напоминал о гневе Богов – нестерпимая жара днем, нестерпимый холод ночью. Такое наказание выбрали Боги для теперь пустынных жителей.
Взмолились жрецы, прося Богов сжалиться. Но неумолимы были Боги. Наказали они охранять свитки со знаниями, что давали они людям, но знаний никогда не открывать чужестранцам.
Надежной защитой от любопытных путников должны были стать жара и холод, и тоска духов, что заполнили Пустыню.
Но жителей Ханхаи, рабов пустыни, одолела гордыня – долги годы их жизни были без болезней, без ран. И решили они, что смогут покорить себе духов пустыни, заставить служить себе, забыв о том, что духи – их стражи.
Рассердились стражи, видя непокорство людей. Разгневались и Боги и отвернулись от пустынных жителей.
Духи, не сдерживаемые более волею Богов, хотели уничтожить все живое, ибо мешали люди им безраздельно владеть пустыней, губить странников, дабы те тоже становились пустынными призраками.
Семь дней метались духи по пустыне, разрушая, превращая в песок дома и раздирая на части людские тела.
С надеждой обратились пленники пустыни к жрецам, древним служителем Храма Ханхаи, обладавшим тайными, запретными знаниями, с мольбой о помощи.
Долго молились жрецы, совершая ритуалы очищения. Наконец, услышали их духи.
Разгневаны были они тем, что Боги нарушили их покой, и что дети их оказались столь неразумны. Но бесплотны духи, как тени, завидовали они счастью людей – их красивым телам, их смертной жизни, их счастью, их болезням.
Согласились духи оставить выживших, если те свяжут себя Великой клятвой – что не будут мешать забирать себе путников Пустыни, ибо печально духам жить в одиночестве и радоваться могут они лишь новому призраку и радость их длиться ровно одну ночь, до рассвета. Люди же взамен получат то, что давно хотели – получат все
Согласились жрецы, приняли условие духов - скрепить клятву человеческой кровью – принесли в жертву сына вождя, юного наследника.
По воле призраков за одну ночь вырос Шамо – благословенный город пустынных жителей, чтящих лишь одного повелителя – Султана и поклоняющихся лишь духам пустыни, стражам госпожи Ханхаи.
Уэда глубоко вздохнул. Его губы еще шевелились, словно он продолжал что-то рассказывать, но лишь себе. Лишь духам пустыни в надежде, что услышат его.
- Проводник рассказывал мне эту легенду иначе, - первым осмелился нарушить молчание Джин.
- Он глуп. И он не житель Шамо, не знает истинных сказаний, - отрезал Татсуя.
- Но я понять хочу, выслушай меня, - страстно заговорил Аканиши, - как люди могли получить все – ведь живут здесь в одиночестве, среди песка под палящим солнцем. А ночью дуют холодные ветра, которые все и принимают за духов!
- Молчи! Ты прогневаешь их, - испуганно вскричала Акеми, бросаясь ничком на пол.
- Как ты не понимаешь – здесь прекрасно! Царят гармония и мир. О великих мастерах Шамо ходят легенды по всему миру, так же как и о смелых воинах, о проводниках, не ведающих страха, что ведут караваны!
- Но, как, действительно, пройти каравану по пустыне? – Джин пытался отыскать ответ в глазах Татсуи, но тот отвел взгляд, тихо ответив:
- Здесь счастливы все.
- И ты тоже? – пораженно спросил юный пленник.
- Да, - кротко ответил Уэда, - я думаю, что на сегодня сказаний достаточно. Тревоги и долгий путь должны были утомить Джина. Ночь уже спустилась на Ханхаю. Доброй ночи хочу я пожелать всем.

@музыка: музыка: японские барабанщики Aska - dragon fall

@настроение: вижу фей

@темы: творчество: фанфикшн, Kamenashi Kazuya/Ueda Tatsuya, Nishikido Ryo/Ueda Tatsuya