Maktub

[ueda-fans]

Название: Maktub
Пейринг: КамеДа, РеДа, АКаме
Автор: Честь имею
Бета: der Himmel
Жанр: АУ, ООС
Рейтинг: G
Состояние: в процессе
Глава: № 6
Предупреждение: автор коллажа Рене (спасибо автору за разрешение использовать эту работу)
Disclaimer: мальчики, также как и их паспорта, принадлежат Джонни -сан (а кто говорил, что рабовладельческий строй отменили?)
Описание: Гоби - великая пустыня, впервые описана Марком Пола. До сих пор является не разгаданной до конца. Гоби - холодная пустыня, темепература здесь может быстро меняться не только в течение года, но даже в течение 24 часов. (от -40 до +40 градусов). В переводе с монгольского Гоби значит – покрытая камнями равнина.
Именно здесь существует таинственный султанат Шамо, правит которым жестокий правитель. Шамо славится своими проводниками, но помощь можно получить лишь за соразмерную плату. А что отдадите Вы, чтобы пройти по Великому шелковому пути, по пустыне, которой правят духи?


Глава 6. Золотой жемчуг, черный бриллиант

- Татсуя! Султан призывает Вас, - поклонился слуга, вошедший в покои одалисок.
- Днем? – удивился Уэда, откладывая в сторону книгу. Наложницы разочаровано застонали. Они были во власти истории, что чудесно рассказывал им Татсуя.
- Господин Каменаши в недобром расположении духа. Нужно поспешить, - уже жестче говорит слуга.
- Мне надо переодеться, - медленно встает на ноги Уэда, беря в руки книгу.
- Татсуя! Оставь ее нам. Мы хотя бы картинки посмотрим, - просят девушки. Уэда медлит. Он слишком дорожит книгами, чтобы просто оставить хотя бы одну.
- Уэда… - пытается настоять на своем слуга.
- Я сейчас. Подождите снаружи, - мягко просит Уэда. Но слуге приходится подчиниться. Никто, ни слуги, не евнухи не решаются перечить любимцу султана. Они боятся странного рыжеволосого юношу, боятся его глаз, что по ночам горят таинственным желтым светом, словно солнце прячет в них свои лучи до рассвета.
- Мы поможем тебе, - бегут за Татсуей Мэнэми и Акеми.
Татсуя молчит. Он принимает помощь одалисок. Они переодевают Уэду в легкие штаны из белой, тонкой, почти прозрачной ткани, украшенной вышивкой из бело-серебристых шелковых нитей, и такую же широкую рубаху. Девушки завистливо вздыхают – ни у одной из них нет подобного роскошного наряда. Ткань настолько тонкая, невесомая, что один неправильный стежок при вышивке – и работу нужно начинать сначала, полотно распадается на части. Если мастерица ошибается, ей отрезают палец и больше она никогда не сможет шить. Ткань такой работы ценится не только в Шамо. Слава о ней разошлась по многим странам. Много изумрудов и рубинов за них получают искусницы от приезжих купцов.
На руки и ноги Татсуи надевают множество золотых браслетов, которые мелодично звенят при каждом движении. Также как длинная серьга в ухе Уэды, тонкая золотая цепочка которого покрыта, как каплями воды, бриллиантами.
Уэда по очереди целует руку каждой из одалисок и спешит в покои Каменаши. Султан не любит долго ждать.
- Вон! Все вон! – крики султана пугают слуг. Они опасливо жмутся вдоль стены. Татсуя остановился возле входа в покои Каменаши, чтобы немного отдышаться.
Откинув полог, почти падая, навстречу Уэде выбежала девушка – рабыня, осыпаемая проклятиями султана.
Упав на колени, она заплакала. Татсуе хотелось утешить рабыню, но на глазах других слуг он не смел дотронуться до нее. Он легко откинул тяжелую ткань полога и скользнул внутрь.
Покои султана были огромны. Но больше всего Уэду всегда пугала роспись стен и потолка. Они были покрыты письменами, причудливо переходящими в растительный орнамент, почти сливаясь с ним, словно шелка наложницы в танце. Что было написано, Татсуе было неведомо, но когда он впервые увидел их, то потерял сознание.
Каменаши полулежал на оттоманке, прикрыв от солнца лицо. Уэде стала понятна причина недовольства султана – кто-то из слуг забыл закрыть занавес балкона покоев и теперь полуденное солнце, а с ним и зной, были гостями здесь.
Уэда опустился на колени возле Каменаши и ласково дотронулся до руки султана. Тот, не посмотрев, кто перед ним, оттолкнул юношу, от чего тот упал на пол.
- Оставьте меня все! Казнить, - негромко, но жестко отдал приказ султан.
- Да смилостивится наш господин. Позволь мне помочь тебе, - Уэда вновь встал на колени и поклонился, лбом касаясь пола. Длинные рыжие локоны разметались, прикрывая лицо.
- Татсуя, это ты, - Каменаши садится ровнее, ступней проводит по спине Уэды, большим пальцем надавливая на позвоночник, заставляя его прогнуться, - у меня болит голова, - почти шепчет он.
Казую околдовывает покорность Татсуи. Как он отзывается на любую ласку, следует за любым движением. Всегда готовый исполнить желания Каменаши. Уэда никогда ничего не просит взамен, но султану нравится баловать своего любимца. Платя за покорность роскошью.
Татсуя осторожно, неспешно выползает из-под ноги султана и выпрямляет спину. Он берет Казую за ногу и массирует ступню.
- Щекотно, - Каменаши дергает ногой и кладет ее на оттоманку. Уэда улыбается.
Татсуя опускает занавес и в комнате, наконец, воцаряется приятная прохлада. Он берет в руки опахало и становится позади оттоманки султана, размерено двигая руками и даря некое подобие свежести вечернего ветра.
Каменаши ложится ровнее, удобнее устраиваясь на подушках, прикрыв глаза. Морщинки возле глаз исчезают, султан позволяет себе расслабиться, отпустить заботы прочь.
- Дай мне воды, - шепчет Казуя. Уэда кладет на место опахало и приносит серебряный кувшин, который оставила у входа в покои султана испуганная рабыня.
Чуть плеснув воды себе на руки, Уэда проводит ладонями по лицу Каменаши. Он дразнит повелителя пустыни, не исполняя его желание сразу. Но эта игра, словно танец с ядовитой змеей – завораживает и привлекает обоих. Татсуя не знает, как далеко в непослушании позволит ему зайти грозный властитель песков, а Казуя не знает, накажет ли он Уэду, сможет ли жить без рыжеволосого раба.
Смочив еще руки, Татсуя пальцами зарывается в волосы Каменаши, мягко массируя затылок, а потом осторожно касаясь висков.
- Я хочу пить, - тихо говорит Казуя.
Уэда набирает воду в рот, а потом склоняется к султану, как для поцелуя.
- Так намного лучше, - проводит языком по губам Каменаши, собирая капли холодной воды, - я хочу еще.
Уэда снова наклоняется к Казуе и тот уже ждет, раскрывает губы для поцелуя, дарящего нежность и утоляющего жажду.
Каменаши тянет на себя Татсую, заставляя сесть себе на бедра. Уэда наклоняется и проводит языком по нижней губе султана, легко, почти невесомо касаясь своими губами. Казуя надавливает на затылок юноши, заставляя нагнуться еще ниже, почти лечь на себя. Поцелуями касается шеи Татсуи, щекочет языком. Повелитель пустыни наслаждается ароматом кожи юноши, ее мягкостью. Он отпускает Уэду, позволяя ему сесть ровнее и упереться руками в свои плечи.
Каменаши проводит руками по бедрам Татсуи, чуть грубо, от чего тот вздрагивает:
- Ткань такая тонкая…, - словно оправдываясь, говорит Уэда, - позволь я разденусь.
- Нет, - запрещает Казуя. Он опрокидывает Татсую на спину, подминая под себя.
Уэда глубоко вздыхает, приоткрывая рот. Каменаши целует раба, увлекая его язык в танец любви.
Целуя шею Татсуи, султан не удерживается от соблазна укусить юношу, словно проверяя, настоящий ли он или видение пустыни.
- Ах… - вздыхает Уэда, закрывая глаза и откидывая голову назад, подставляя шею под ласки Каменаши.
Большим пальцем султан проводит по щеке раба. Мягкий и загадочный взгляд из-под опущенных ресниц пленит всесильного повелителя пустыни. Заглядевшись в бездонные глаза цвета пряного меда, Каменаши задерживает палец у губ Татсуи. Тот ласково целует своего повелителя.
Сладкая истома окутывает тело султана. Забравшись рукой под тонкую ткань рубахи, он нежно ласкает Уэду, заставляя того выгибаться навстречу касаниям ладони своего повелителя.
Звенят браслеты на ноге, когда Татсуя гладит Каменаши, проводя ступней от ягодиц до лодыжек. Казуя обхватывает тонкое запястье рыжеволосого юноши, не замечая, что браслеты причиняют тому боль, впиваясь в кожу, и заставляет Уэду обхватить собственный член.
- Ласкай себя… - кусая за мочку уха, шепчет Каменаши.
Легкий румянец покрывает щеки Татсуи. Он покорно выполняет приказ Казуи и прикрывает глаза, дабы скрыть смущение. Раздвинув ноги юноши, Каменаши через ткань ласкает языком кожу на внутренней стороне бедер Татсуи. В ответ на ласку, тот тихо, почти как выдох, стонет.
За занавесью раздается негромкий мелодичный звон.
- Молчи, - вновь перехватывает руку Уэды Каменаши. Оба замирают в ожидании. Звон повторяется.
- Опять мой покой потревожили, - приподнимаясь на локтях, заглядывает в глаза Татсуи султан. Он силится разгадать загадку, что в них скрывается, но опять сдается.
Порою Каменаши кажется, что не Уэда его раб, а он. Повелитель пустыни настолько привык к робкому, скромному, но страстному юноше, что не может представить себя без него. И ему нравится ощущать власть, которую он имеет над ним, видеть, как все его желания исполняются.
Положив голову на грудь Татсуи, Каменаши прислушивается к размеренному биению его сердца, чуть сбившемуся с ритма от возбуждения. Уэда ласково гладит голову господина Шамо, зарываясь пальцами в волосы, лаская нежными, словно вечерний ветер оазиса, движениями.
- Ты пойдешь со мной, - говорит Каменаши, поднимаясь на ноги. Как не жаль ему останавливать Уэду, заставлять ждать прибывших гостей значит нарушить законы гостеприимства. В Шамо подобного не позволялось.
Каждого гостя встречали, давали отдых, еду и питье. А потом с безжалостностью, что сравнима лишь с радушием, с коим гостя привечали, отдавали в жертву Ханхаи, если путник не мог заплатить за проводника.
- Мой повелитель, прошу… я не хочу идти, - робко возразил Уэда. Он все еще полулежал на оттоманке, длинные волосы упали на лицо, скрывая глаза и взгляд, в котором плескался страх в причудливой смеси ожидания своей судьбы и покорности всему, что может выбрать для него Ханхая, богиня всех пустынных людей.
Каменаши хлопнул в ладоши. Тут же появился слуга, готовый исполнить все приказы.
- Принесите мою доламу. И шкатулку, что я приготовил.
Поклон в ответ и слуга исчезает, как мираж в пустыне.
- Оправь на мне одежду, - протягивает руку Уэде Казуя. Тот легко встает с оттоманки и, опустившись на колени, целуют руку повелителя. Затем он поправляет пояс, украшенный сапфирами, в который заправлена длинная рубашка, нежностью цвета сравнимая лишь с цветом неба, освещенным первыми лучами пробуждающегося солнца. Уэда помогает надеть остроносые туфли, украшенные богатой вышивкой из драгоценных камней и золотых нитей. Поднявшись на ноги, Татсуя принимает из рук слуги доламу, собираясь помочь султану одеться, но тот берет у слуги маленькую шкатулку.
- Прочь, - одно слово и они вновь одни, - не сейчас, - Каменаши взглядом показывает, что не хочет пока надевать доламу.
Осторожно, словно держит в руках сокровище, Уэда кладет на оттоманку роскошную белоснежную доламу, украшенную вышивкой столь искусной, что кажется, будто ветер был мастером, работавшим долгие дни над одеждой султана, а драгоценные камни походили на прозрачные капли воды, столь желанные в полдень в самом сердце Ханхаи.
Каменаши раскрыл шкатулку. На бархате цвета слоновой кости нежным, робким сиянием переливался жемчуг диковинного оттенка – золотого.
- Подойди ко мне, Татсуя, - попросил Казуя. Юноша покорно приблизился к господину.
- Ты прекрасен, я говорит об этом не раз. Ты достоин того, чтобы твое тело украшали самые дорогие украшения и ткани, прячущие тебя от посторонних глаз. Ты редкая драгоценность, которой я горжусь. Ты знаешь, что это?
- Мой господин… это золотой жемчуг… но он настолько редок и так дорог… - Уэда заворожено следил за мягким блеском украшений.
- Ты прекрасен, как он, - сказав это, Каменаши достал из шкатулки длинную серьгу, тонкие золотые нити украшали, словно плоды неведомого дерева, крупные жемчужины, схожие по цвету с золотыми песками Ханхаи в лучах умирающего каждый вечер солнца и, словно в агонии, согревающего пески пустыни невесомым теплом. Султан помог Уэде застегнуть серьгу, а затем надел на руки юноши два золотых браслета, на которых расцвели золотые цветы с сердцевиной из жемчуга.
- Султан слишком добр ко мне, - любуясь украшениями, сказал Татсуя.
- Скажи так, как можешь только ты. Как бы ты сказал любимому, - приказывает Каменаши. Но Уэде слышится просьба в голосе повелителя. Он позволяет обнять себя за талию.
- Благодарю, они прекрасны… Казуя, - хриплым голосом шепчет Татсуя. В глазах сияют сотни огней, похожие одновременно на солнце, словно утонувшее в густом прозрачном меде, или на искры костра, согревающего путников надеждой в черной ночи Ханхаи, или на завораживающий блеск золота, заставляющего скупца часами любоваться собой, уводя в мир мертвого металла, или на горький расплавленный шоколад с красный перцем, столь редкий напиток в Ханхае.
- Ты мой… - шепчет в ответ Каменаши, наслаждаясь нежным поцелуем, когда губы мягко касаются губ, даря блаженство от легких, невесомых прикосновений, в поцелуе, где нет места лишней страсти, лишних тревог или желания испить до дна, поцелуем, в котором скрыта истинные тайна и разгадка одновременно.
- Мне помочь тебе одеться? – взгляд Уэды еще затуманен, еще не погасли последние искры страсти.
- Не нужно, мою доламу наденешь ты, - отрезает Каменаши.
- Но я не могу этого сделать. Ведь это твоя одежда, а ты помазанник богов на земле, - растерянно возражает Татсуя.
- Ты пойдешь со мной. И я не хочу, чтобы еще кто-либо видел твою красоту. Я так хочу, - глаза султана вновь становятся холодными, кажется, будто жизнь уходит из них, уступая место чему-то страшному, пришедшему словно из другого мира, где нет ни радости, ни надежды, ни солнца.
- Конечно, если мой господин так хочет, я исполню его волю, - Уэда поправляет тяжелую серьгу, растерянно смотря в сторону. Он покорно надевает белоснежную доламу, скрывающую его полупрозрачную одежду. Но в таком виде он становится лишь еще более желанным.
Каменаши больно стискивает его плечи, негромко говоря: «Потом я хочу послушать твоих сказок, Татсуя».
Они покидают покои повелителя пустыни. Каменаши идет впереди, за ним послушно следует Уэда. Почти незаметное шарканье ног султана скрывается в мелодичном звоне браслетов наложника. Неслышными тенями скользят за ними личные телохранителя Каменаши, порою исчезая из виду и появляясь за очередным поворотом длинных коридоров Дворца.

Купцы недовольно переглядывались. Султан заставлял их ждать. Но выразить свое недовольство вслух они не решались.
Джин был поражен красотой и богатым убранством Дворца. Вначале, его пугали толстые стены, многочисленные арки и звуки, разносившиеся по пустынным коридорам – несмолкающий шепот, принадлежащий не то людям, не то игривому ветру. Но постепенно черноволосый юноша привык. Привык даже к странной музыке, что наполняла залу, в которой они ожидали милости повелителя пустыни Каменаши.
Молчаливые служанки внесли несколько серебряных кувшинов и кубков. Джин с жадностью напился воды.
- Повелитель Каменаши согласен принять Вас. Следуйте за нами, - уже знакомые люди-тени появились перед купцами. Те опасливо переглянулись.
- Поднимайся, - грубо дернул юношу за связанные руки Ариф.
Пока их вели по длинным коридорам, Джин с удивлением осматривал все подряд. Так изысканно не был украшен даже дворец королевской семьи у него на родине. Тонкая роспись украшала стены, теряясь где-то в высоте потолка. От неверного света солнца, казалось, будто мелкая вязь оживала.
Наконец, их провели в огромный зал, который тени назвали «залом послов».
На уровне пола расположились девять огромных арочных окон, каждое из которых было заключено в узорную раму. Стены были такой толщины, что каждое из окон образовывало нишу, в которых стоял достаточно большой глиняный кувшин. Предназначение их было непонятно Аканиши, пока не подул ветер и, оказалось, что это своеобразные музыкальные инструменты, издававшие тихую, печальную мелодию.
Зал послов был прекрасен. Сколько дней и ночей над ним трудились мастера пустыни. Стены и потолок украшены лепниной, напоминавшей сталактиты. И ни один изразец не был похож на другой.
Как только они вступили в зал, раздался удар барабанов. Затем еще и еще один. Так приветствовали гостей Ханхаи.
Они прошли в центр зала, мраморный пол которого был покрыт цветочным рисунком, подобным тому, что украшал площадь города.
Перед ними на троне восседал султан Каменаши. Джина поразила красота мужчины, облаченного в одеяния нежно-розового, словно новая заря, цвета. На груди, в разрезе полупрозрачной рубашки, висел тяжелый кулон.
Властитель смотрел на них надменно, лицо его не выражало никаких эмоций. «Настолько прекрасен и настолько неживой» подумал Джин.
Множество чувств охватило его: неведомо откуда взявшийся страх, робость перед этим гордым созданием, любопытство и жалость к его одиночеству, исходившее от великого Властителя.
По правую руку от него стоял черноволосый молодой мужчина, который внимательно следил за купцами. Он равнодушно окинул взглядом рабов, несших подарки хозяину пустыни, чуть дольше задержавшись на Джине. Его взгляд был таким же надменным, как и у Правителя, но Аканиши показалось, что уже не одиночеством тяготится черноволосый.
Слева от правителя, чуть позади трона, стоял красивый юноша, длинные волосы которого были цвета жидкого золота. Он кутался в плащ из плотной шелковой ткани, стараясь прикрыть почти прозрачное одеяние, в которое был одет. Джину он показался похожим на хрупкий цветок, который странным образом пророс на холодной скале, где нет земли, где пронизывающие ветра дуют непрестанно, но отчаянно цепляющийся за жизнь. Он смотрел с жалостью на купцов, словно на маленьких детей, которые играют с огнем, еще не зная, что можно обжечься.
- Что привело вас в Шамо, купцы, - низкий голос разнесся по залу.
Вперед вышел Ариф. Он заметно дрожал под прожигающим взглядом правителя Шамо. Голос Каменаши обволакивал, заставлял подчиняться и ничего не скрывать. Так говорит человек, привыкший к абсолютному всевластию, знающий, что его приказов не ослушаются.
- О, великий повелитель песков, славный правитель султаната Шамо, слава о котором разнеслась по всему свету, выслушай нас, недостойных…
- Так говори, что надобно тебе! Мы знаем сами, что город наш велик и процветает, - оборвал его султан. Холод в его голосе сравним лишь с жарой пустыни. Джин недовольно заметил, что у него задрожали колени.
Ариф и Зейд не выдержали пронзительных взглядов. Они опустились на колени. Позади раздался одобрительный шепот. Джин оглянулся – он не заметил, как зал наполнился людьми.
- Повелитель, просим тебя, склонив наши головы, позволь пройти по пустыне, дозволь нам провести наш караван, - глухо сказал Зейд.
- С какой целью хотите вы пересечь пустыню? И что именно хотите вы от меня, так до сих пор неясно. Если больше нечего сказать, вы можете идти, препятствовать вам не будут, - Каменаши уже было поднял руку, чтобы одним движением отдать приказ о проводе гостей из Дворца, как вновь заговорил Ариф.
- Господин, нам нужен проводник, который проведет через твои владения.
- Мои владения – лишь город, через него пройдете сами.
- Прости меня, повелитель! Мы просим дать нам проводника, что поможет пересечь пески великой Ханхаи! – в панике зашептал Зейд.
- Работа проводников должна быть оплачена, - сказал Каменаши.
- Конечно. Вот наши дары! – Ариф махнул рукой и вперед вышли рабы, открывшие сундучки, наполненные драгоценными камнями.
- Какой караван вы ведете?
- У нас 400 верблюдов и сто рабов ведем, - ответил Зейд.
- Давно такие караваны не пересекали пустыню, - ответил Каменаши, - этого недостаточно, - кивнул он на сундучки.
- Мой господин. У нас есть еще дар для тебя. Мы слышали, что ты хранишь у себя редкую драгоценность. Золотой жемчуг. Мы видим, что это действительно жемчужина, - начал Ариф.
Джин заметил, как вздрогнул рыжеволосый юноша и плотнее закутался в плащ.
- Ты дерзок. И если бы ты не был гостем, то тебя и твою семью казнили бы за эти слова, - черные глаза Каменаши стали совсем холодными и пустыми.
- Прости его, повелитель! Мой спутник хотел лишь сказать, что мы хотим принести тебе в дар раба!
- Мне не нужен раб! А ваша дерзость будет наказана,– сузились глаза султана. Черноволосый мужчина, стоящий рядом с ним, сжал пальцы на эфесе сабли.
- О, выслушай нас! Лишь посмотри на этого юношу! Он стоит дорого. Это принц нашей страны, в его жилах течет королевская кровь!
- Вы – воры, раз привели его ко мне. Прося об услуге, в воровстве не признаются, - мрачно ответил Каменаши. Джин с надеждой взглянул на него. Неужели, это свобода? Неужели в Шамо действительно исполняются желания?
- Нет, нет! Наша страна захвачена, и его семья уже не правит. Мы выкупили его на невольничьем рынке. Отец отказался от него, - быстро заговорил Ариф.
- Предательство далеко не редкость. И вместо того, чтобы дать свободу юноше, вы готовы отдать его мне?
- Да! – Зейд вскочил на ноги, больно схватил Аканиши за связанные руки и толкнул вперед, срывая с его головы платок, - вот он, черный бриллиант!
Джин дерзко посмотрел на Каменаши, чуть дрогнув под его равнодушным, холодным взглядом, которым правитель окинул фигуру пленника. Зато рыжеволосый спутник Правителя, задрожал, будто от холода.
- Свершилось! Мактуб, - прошептал он, цепляясь за спинку трона Казуи, чтобы не упасть, ибо ноги не держали его. Ре кинул быстрый удивленный взгляд в его сторону, но не решился что-либо сказать. Нишикидо не понял, что так могло испугать Татсую.
- Уэда. Никогда не смей касаться моего трона. Если ты ослушаешься, я велю отрубить тебе руки, - негромко сказал Каменаши.
- Да, повелитель, - тихо отозвался Татсуя. Он был бледнее, чем облако в полуденном небе. Но пальцы послушно разжал.
- Предательство стоит столько же, сколько и любовь. Ваша плата принимается. Нишикидо Ре будет вашим проводником, - принял решение султан.
Брюнет с горящими черными глазами кивнул.
Перед купцами вновь выросли загадочные тени.
- Прием окончен. Мы проводим вас к каравану, - хором сказали они. Ни Ариф, ни Зейд не успели сказать ни слова благодарности, как незаметно для себя, оказались за городской стеной возле каравана. Рабы удивленно озирались вокруг.
- На рассвете проводник поведет вас. Пока отдыхайте, - после этих слов тени растаяли.