Maktub

[ueda-fans]

Название: Maktub
Пейринг: КамеДа, РеДа, АКаме
Автор: Честь имею
Бета: der Himmel
Жанр: АУ, ООС
Рейтинг: G
Глава: № 3
Состояние: в процессе
Disclaimer: мальчики, также как и их паспорта, принадлежат Джонни -сан (а кто говорил, что рабовладельческий строй отменили?). Все делается сугубо для морального удовлетворения, не преследуя извлечение прибыли
Описание: Гоби - великая пустыня, впервые описана Марком Пола. До сих пор является не разгаданной до конца. Гоби - холодная пустыня, темепература здесь может быстро меняться не только в течение года, но даже в течение 24 часов. (от -40 до +40 градусов). В переводе с монгольского Гоби значит – покрытая камнями равнина.
Именно здесь существует таинственный султанат Шамо, правит которым жестокий правитель. Шамо славится своими проводниками, но помощь можно получить лишь за соразмерную плату. А что отдадите Вы, чтобы пройти по Великому шелковому пути, по пустыне, которой правят духи?

Глава 3. Дворец
Уэда остановился за углом, прижимая руку к груди, пытаясь усмирить сердце, рвущееся назад, к брюнету со смуглой кожей, с рассыпанными на лице родинками, которые хочется пересчитать и запомнить каждую, бережно храня в памяти, как драгоценный алмаз.
Татсуя на мгновение прикрывает глаза, выдыхая, привычным напряжением грудной клетки загоняя боль от неразделенной любви глубоко в душу, пряча за многочисленными затворами. Как часто перед сном он представлял их двоих, стоящих на барханах великой Ханхаи, и возводил между ними безграничную стену до самого неба, бросая вызов величием своей постройки богам, но стоило Татсуе лишь взглядом коснуться лица брата властителя Каменаши, как стена разрушалась, легко, словно сделана из тончайшей рисовой бумаги, что привозят в дар иноземцы, а не тяжеловесных камней, что не поднять и сотне верблюдов.
Уэда прислушался. Как только шаги Нишикидо Ре и его охраны стихли, только тогда он смог унять дрожь в коленях и выпрямиться, как и подобает ему, любимцу великого султана. Татсуя поправил полы халата и решительно открыл дверь в ту часть Дворца, отведенную гарему Каменаши Казуи, и как можно тише ступил в покои. В большой комнате, украшенной золотом и дорогими тяжелыми тканями, посредине стояла огромная кровать на резных ножках, драпировка из тончайшего белоснежного муара, причудливо изгибаясь под потолком, стекает плавными линиями вниз, образуя полог, больше похожий на шатер. На тонких, из роскошного шелка простынях, спали полуобнаженные одалиски Каменаши. Их волосы черными волнами почти закрывали тела. Даже солнце, лучами спешившие разбудить красавец, не могло прогнать сна, что еще ночью забрал их в свое царство.
Каменаши был холодным и властным человеком, ничто не могло разжечь любовь или страсть в его сердце. Многочисленных рабынь, что привозили заморские послы, Казуя раздавал своим визирям или отправлял на тяжелые работы в сад или используя как прислугу.
Но зато Каменаши гордился, что в его гареме собраны сокровища, которыми он гордился. Редкие украшения, как порою шутил он.
Когда Уэда появился во Дворце, у Каменаши было две наложницы. Арабская принцесса небольшого государства, отец ее был убит во время государственного переворота. Девушка обладала поистине магической красотой: волосы, черные, как крыло ворона, оттеняли смуглую гладкую кожу. А глаза… огромные, бездонные черные глаза манили неразгаданной тайной и сияющими огоньками неприкрытой порочности.
Наперсницей ей была дочь жреца с далекого таинственного острова, которого изгнали за предательство. Судьба его была печальна: на корабль напали морские пираты и отправили его в мир духов, которыми он правил при жизни. Молодая жрица была кротка по натуре и добра. Но удивительно похожа на принцессу – такие же черные волосы, смуглая кожа, но лишь глаза, цвета моря в неспокойную погоду, бередили душу смотрящего в них, вызывая и страх и желание одновременно, глубина глаз звала, подобно морским сиренам, обещая наслаждение и забытье от всех мирских забот.
Но они обе так давно жили вместе, не общаясь ни с кем, кроме господина Каменаши, что встретили Уэду с добрыми и открытыми сердцами. И что еще поразило Татсую больше всего – обе они были на удивление глупы и беспечны, отчего изнывали от скуки и безделья.
Татсуя остановился, разглядывая девушек. Во сне они были прекрасны. Сон скрывал их порочность, присущую каждому из обитателей гарема. Он всегда боялся, что однажды станет таким же, как и они. Всего лишь существом, жаждущим редкой ласки своего хозяина. От этих мыслей Уэда больно сжал левое запястье, кусая губы от душевной боли.
Он незаметной тенью проскользнул к двери, искусно задрапированной алой парчой. Там находилась его собственные покои. По размеру они не уступали комнате, где обитали одалиски. За исключением того, что девушки жили вместе, а у Татсуи была хотя бы иллюзия, что он может остаться наедине с собой, отгородиться от внешнего мира. Хотя именно этого Уэде хотелось меньше всего.
Он сорвал с запястий тяжелые золотые браслеты, бросив их прямо на пол. Скинув халат, Татсуя упал на роскошную низкую кровать, застеленную дорогой тканью, струящейся, подобно водопаду, на пол.
К чему вся эта роскошь? К чему все эти ткани, на которых он нежится, что стоят дороже чистокровного скакуна? Что пользы ему до ковров, закрывающих холодный каменный пол, дабы он не застудил ног? Что толку в золоте, украшавшем его, если он не вправе даже покинуть стен дворца? Отчего же ему, любимцу, как говорят, султана, можно меньше, чем простым одалискам, даже не женам великого Каменаши?
Татсуя переворачивается на спину, раскидывая руки в стороны, задумчиво поглаживая мягкий шелк, холодящий кожу. Над ним раскинулся потолок, украшенный мозаикой, сложившей отдельные чешуйки в причудливом растительном орнаменте. Татсуя часто развлекался, когда оставался один, стараясь уловить в кажущимся беспорядочном разбросе цветов последовательность, но каждый раз терпел поражение в этом бою с талантом мастера, который не один месяц кропотливо трудился над созданием этой красоты. Уэде казалось, что ему открывается путь в волшебную страну. Он улыбнулся. Этой волшебной страной был сон. А легкая дымка, окутавшая его - спустившийся с балки муаровый балдахин, нежно-розового, словно румянец молодой девы, первый раз влюбившейся и прячущейся от стыдливости под чадрой даже от сестер.
Татсуя присел, потянувшись за простынею, чтобы прикрыть наготу и замер.
Тень воспоминаний появилась в его покоях, прятавшаяся от хозяина в тени занавеса высокого арочного окна, заключенного в узорную раму.
Уэда пробыл во Дворце недолго, месяц, не больше, когда впервые встретился с братом султана Каменаши. Он, движимый любопытством, и не боящийся наказания за запрет покидать свои покои, тайком отправился на изучение Дворца. Вначале юноша был счастлив, любознательный по натуре, он не мог так долго сидеть в замкнутом пространстве. Восторг охватил его, когда Татсуя перебегал от окна к окну, любуясь дивным садом, и фонтаном, покоившимся на спинах крылатых змей.
Но вот восторг постепенно сменялся страхом – в своих странствиях по Дворцу, Уэда заблудился и никак не мог найти дорогу назад в покои. Услышав голоса, он спрятался в проеме окна. Мимо прошествовали мужчины, в одном из которых Татсуя с ужасом узнал султана. Как только они скрылись в одном из коридоров Дворца, Уэда побежал, как ему казалось, в правильном направлении. Неожиданно он столкнулся с тенью, выходящей из-за угла.
- Ой, - только и смог сказать Татсуя, оказавшись на полу. Он со страхом смотрел на черноволосого молодого человека, который с не меньшим удивлением рассматривал его. От его взгляда Уэда смутился и забормотал извинения.
- Ты кто? – спросил его юноша.
- Уэда Татсуя, - кротко ответил Уэда.
- Так ты новая наложница, - насмешливо сказал незнакомец.
От этих слов Уэда покраснел. Он понимал, что его не просто так привезли во Дворец и поселили с наложницами. Но никогда не рассматривал себя в качестве одной из них.
- Ты такой милый… и что же ты здесь делаешь? – юноша присел рядом с ним и, властным движением, сорвал с головы Уэды шарф, в который он кутался, - и правда… правда, что про тебя говорят… - голос брюнета чуть дрогнул.
Татсуя с недоумением смотрел на незнакомца, широко раскрыв глаза.
- Ты и, правда, как жемчуг… как золотой жемчуг. И, твои глаза, как золотистый мед, которому солнце отдало драгоценный подарок, первый луч зари и последний луч засыпающего солнца, - прошептал юноша.
Татсуя и сам тонул в черных, как небо в полночь, глазах, в которых, казалось, сияли звезды, глаза, обволакивающие спокойствием и гармонией.
- Ты представился, а я еще нет. Невежливо с моей стороны. Меня зовут Нишикидо Ре, - наконец, брюнет поднялся на ноги и протянул руку Татсуе, - ты же заблудился, я прав? – изогнул он бровь.
Уэда кивнул. Такого имени он еще не слышал.
- Давай я провожу тебя. Я знаю короткий путь, - он сжал пальцы Уэды, наслаждаясь их хрупкостью.
- Хорошо, - Татсуя понимал, что не сможет отказать Ре ни в чем. Даже если бы тот попросил броситься с самой высокой башни. Именно сейчас Уэда чувствовал от того, что, как казалось, его сердце вырвали из груди, оставив ему лишь призрак. И он отдал его с радостью этим глазам цвета ночного неба. Рыжеволосый юноша лишь не знал, как будет теперь жить с такой пустотой в груди.
Всю дорогу они молчали. Уэда доверчиво следовал за Нишикидо, а тот не выпускал его руки. Лишь у самой двери, ведущий в женскую половину Дворца, Ре вновь обратился к Татсуе, глядя ему в глаза.
- Твои глаза… в них огонь и нежность. Солнце и песок. Твои глаза – как Ханхая, непостижимы. Один их взгляд может разрушать города и исцелять боль. Один твой взгляд – и я в смятении… - он наклонился и почти невесомо коснулся губами его губ.
Татсуя растерянно смотрел, как Ре быстрыми шагами удаляется. Он провел пальцами по губам. А потом дотронулся рукой до груди. Душа не долго тосковала без сердца – Нишикидо отдал ему свое.
И теперь, эти воспоминания согревали Татсую. Он лег, удобно устраиваясь среди многочисленных подушек, разбросанных по ложу. Притянув одну к себе ближе, и обняв, Уэда повернулся на бок, сворачиваясь клубком.
- Ре… - тихо позвал Татсуя, прежде чем отправиться в путешествие в мир грез.